Лукавый, смирись (с)
Функция смарт-отключения экрана не обнаружила ваши глаза.
Эта фраза заставляет губы складываться в улыбку каждый раз, когда Гражданин берет в руки свой планшет.
Функция смарт-отключения жизнеобеспечения организма не смогла обнаружить ваше сердце.
Не рядовой улыбается своим мыслям, глядя в привычно распахнутое окно. В ладони сжата маленькая горстка серого пепла, оставшаяся от бумажного сердца, где красным по красному значилось имя. Когда порыв холодного ветра касается кожи, пальцы разжимаются, отдавая потоку серый порох, оставшийся в память о яркой вспышке пламени. Не рядовой провожает взглядом едва уловимый след, зная что где-то там, у самых звезд эта мельчайшая крошка займет свое истинное место.
Не рядовой курит, выдыхая в открытое окно ментоловый дым. Подушечки пальцев медленно и задумчиво водят по ладони, словно пытаются ухватить едва уловимые остатки тепла, еще ощущающиеся на коже.
Не рядовой улыбается звездному небу, миллиардам созвездий, где все могло сложиться иначе. Но здесь и сейчас он не жалеет ни о сожженном сердце, ни о развеянном пепле, ни об отданном пламени имени. Нельзя держать взаперти то, что может существовать лишь на свободе, нельзя удержать то, что никому не принадлежит, нельзя насильно подарить то, что не нужно.
Укладываясь в постель, Не рядовой чуть морщится от глухой боли в груди, в том месте, где отстукивая время сокращался его персональный таймер.
Надлом пахнет осенью, корицей и апельсинами с дымными нотами погасших свечей.
Эта фраза заставляет губы складываться в улыбку каждый раз, когда Гражданин берет в руки свой планшет.
Функция смарт-отключения жизнеобеспечения организма не смогла обнаружить ваше сердце.
Не рядовой улыбается своим мыслям, глядя в привычно распахнутое окно. В ладони сжата маленькая горстка серого пепла, оставшаяся от бумажного сердца, где красным по красному значилось имя. Когда порыв холодного ветра касается кожи, пальцы разжимаются, отдавая потоку серый порох, оставшийся в память о яркой вспышке пламени. Не рядовой провожает взглядом едва уловимый след, зная что где-то там, у самых звезд эта мельчайшая крошка займет свое истинное место.
Не рядовой курит, выдыхая в открытое окно ментоловый дым. Подушечки пальцев медленно и задумчиво водят по ладони, словно пытаются ухватить едва уловимые остатки тепла, еще ощущающиеся на коже.
Не рядовой улыбается звездному небу, миллиардам созвездий, где все могло сложиться иначе. Но здесь и сейчас он не жалеет ни о сожженном сердце, ни о развеянном пепле, ни об отданном пламени имени. Нельзя держать взаперти то, что может существовать лишь на свободе, нельзя удержать то, что никому не принадлежит, нельзя насильно подарить то, что не нужно.
Укладываясь в постель, Не рядовой чуть морщится от глухой боли в груди, в том месте, где отстукивая время сокращался его персональный таймер.
Надлом пахнет осенью, корицей и апельсинами с дымными нотами погасших свечей.